Президент Владимир Путин заявил, что крупные западные компании стремятся вернуться на российский рынок, и намекнул, что их возвращение возможно. Однако экономист Михаил Хазин с этим не согласен: он предупреждает, что приход иностранных брендов уничтожит слабые российские предприятия, которые едва начали развиваться после ухода конкурентов. «Если вернётся Zara — наши бренды умрут», — заявил он, фактически поставив под сомнение эффективность и устойчивость курса на импортозамещение, продвигаемого Кремлём.
Министр промышленности и торговли Денис Мантуров тут же подхватил президентскую риторику и заявил: «Возвращение брендов было бы неплохо для конкуренции». Таким образом, власть делает шаг назад от собственной же позиции последних двух лет — курса на полную замену иностранных компаний отечественными аналогами. Это может означать не что иное, как молчаливое признание провала политики импортозамещения.
Журналист Алексей Гудошников, участвовавший в эфире, не стал скрывать своего недовольства качеством текущей рыночной ситуации. В частности, он отметил, что в автомобильной отрасли условия диктуют производители, а не рынок.
«У нас всё поделилось на две части. Причём обе части диктуют свои условия мне, несчастному потребителю», — заявил спикер.
Это прямое указание на отсутствие реальной конкуренции, появившееся после ухода иностранных брендов — ситуация, выгодная не потребителю, а монополиям.
Экономист Михаил Хазин констатировал, что возвращение западных брендов может буквально «снести» молодые российские компании, которые пока не в состоянии конкурировать на равных.
«Если появится какая-нибудь Zara, то колоссальное количество российских брендов, которые только-только начали поднимать голову, умрут», — заявил он.
Причина проста: у крупных компаний есть логистика, масштаб и ресурсы. У малых российских производителей — только энтузиазм.
«Они не могут позволить себе один фасон в 20 цветах. У них объём продаж — пять штук», — подчеркнул Хазин.
Но здесь возникает логичный вопрос: если отечественные бренды погибнут при возвращении конкурентов — значит ли это, что они изначально не были жизнеспособны? И стоит ли прикрывать экономическую несостоятельность лозунгами «защиты рынка»?
Алексей Гудошников также указывает на проблему сверхприбыли при отсутствии внешней конкуренции: «Вот это, кстати, мы в ряде случаев и имеем в виду», — говорит он, подразумевая, что многие российские производители просто наживаются на дефиците и закрытом рынке. Неэффективность и жадность прикрываются лозунгами патриотизма и поддержки отечественного бизнеса.
Становится очевидно, что возвращение иностранных компаний — не угроза, а тест на зрелость. И если в 2022 году власти декларировали, что теперь «всё сделаем сами», то в 2025-м они уже вынуждены признавать: «сами» не получилось.
Российский рынок за два года так и не стал самодостаточным. Импортозамещение обернулось созданием монополий, ростом цен и снижением качества товаров и услуг. А значит, страх перед возвращением глобальных игроков — это не защита интересов потребителя, а защита интересов тех, кто привык зарабатывать в условиях искусственно созданной изоляции.
Комментарии закрыты.